Marvelbreak |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marvelbreak » Флешбэки и флешфорварды » [once upon a time] Render trust a hostage to fortune
[epi]Доверься, вдруг что да выйдет когда-то очень давно
Jormungand & Fenrir
У Ангрбоды было много амулетов, а так же дети.
Дети вот вообще мешали.[/epi]
Отредактировано Fenrir (2020-07-25 18:16:32)
- Что-то мне подзкас-сывает, что нам не с-сследует трогать мамины амулеты, - с шипением говорит Йормунгант, осматривая свой новый облик. Ангборда – великая колдунья, всемогущая в глазах детей своих. В её руках большая сила, и часть её передалась каждому их троицы, но более всего – Хеле, старшей, получившей личину человека и способность направлять свою магию осознанно. Братья, теоретически, тоже могли, но были не то слишком малы, не то слишком непоседливы, чтоб концентрироваться. Но вот чего им было точно не занимать – так это любопытства, которое и завело их к запретному ларцу, пока мама обучала сестрицу сложностям магического искусства в лесу. Умений их хватило на то, чтоб перехитрить замок (не то, чтоб от них и что-то прятали, на самом деле), а дальше всё просто – знай, рассматривай себе находки, да прислушивайся к звукам с улицы, чтоб вовремя вернуть всё на место.
Йормунганд из небольшого, но обещающего дорасти до огромных размеров, змея превратился в девчонку!! В темноволосую пигалицу с раскосым карим взглядом и смазливым личиком. Совсем юная вана, ощущать которой себя оказалось довольно странной. Голос при этом, не так уж сильно отличался, разве что сталь звоньше но сохранил привычное шипение. Стоять на двух ногах, вместо того, чтоб ползать на животе, тоже оказалось необычно, как и иметь руки, без которых отлично обходился всю свою недолгую жизнь.
Йорму понимал, что трогать мамины амулеты нельзя и что она наверняка рассердится, если узнает, но как тут устоять? Живой ум ребёнка требовал познавать мир в его новом аспекте, чем змей и занимался в компании Ферира, которого постигла похожая участь. Тем более, они же всё вернут на место, как только наиграются и не скажут ничего даже Хэле.
- Ты совсем не себя не похож! – Пигалица Йормунганд захихикал в кулак, озорным взглядом посматривая на братца и обходя его по кругу. – Вот бы так погулять, в таком виде ваны бы нас не боялись! – И тут же сам поникает, качнув головой, понимая, что идея плохая и тогда уж им точно несдобровать. – Только нельзя, мама разозлится.
И не то, чтоб очень хотелось, просто Йорму не понимал, почему двуногие так боятся змей, а ещё больше боятся, если с ними разговаривать, и Ангборда строго-настрого запретила ходить к поселениям. А сама вот ходит! Но, всё же, несмотря на любопытство, Йорму послушный ребёнок, и не хочет огорчать или злить маму.
- Что-то мне подсказывает, что мы выглядим совсем-совсем как ваны!
Прокрадываясь в полутьме к заветной шкатулке со всякими блестящими цацками, Фенрир особо не думал, что эти цацки реально что-то могут. Точнее он знал, что они на что-то, может быть, способны, но фактически ничего не проверял, кто и что тут может. Но как настоящему герою имени себя самого, обязан был. На самом деле, дело было больше в зависти, потому что в смысле, Хель, которая не намного старше, что-то там делает, что-то интересное, а их не зовут. Почему она может уходить дальше, почему иногда они оставляют их вдвоем, а сами растворяются в рассветном тумане?
Фенрир вытаскивает пастью какой-то предмет, вертит не долго, больше слюнявит, жмет зубами, проверяя на прочность, метал неприятен на вкус, на самом деле, отвратителен и вяжет язык. Он действительно думает, что это просто круглая цацка. Не долгодумает, момент, уже на лапах нет шерсти, нет острых когтей, вспарывающих кожу, только впереди какая-то чушь на ребрах мешается, прыгает ещё так забавно. А еще, без шерсти холодно. Совсем холодно коленками, запутанными в ткань упираться на камень, голыми ладонями чувствовать его фактуру. От него самого, от Фенрира, остаются только черные волны волос, лезущих и в глаз и в ухо, кажется, в саму душу, кто придумал, такую гадость то. И уши, боже, эти уши, которые не прижмешь к голове, и которые где-то сбоку. Фенрир ошалело смотрит на Йормунганда, не понимая, не представляя и видит не его, вообще не узнает, чует запах, но глаза явно подводят. Перед ним кто-то жуть как похожий на Хель и который стоит! Не ползает, стоит! Он подползает ближе на карачках и упирается человеческим носом в чужую коленку. Запах брата он ни с чем не спутает. Только голос другой шипит долгим звуком.
И отползает, все еще дальше, надеясь выкинуть амулет и найти что-то более интересное. Например, амулет превращающий деревяшку в кусок мяса? Фенрир пытается сорвать с шеи цацку, но он не снимается она, в плане, вообще, не снимается, он пытается гибкими пальцами зацепить эту хрень, но она выскальзывает. Он хочет снять, но…
Мама разозлится.
Желание идти всем врагам, в которые резко угодила мать, аккурат рядом с утренней мухой, которую он не поймал, резко дало о себе знать. Хотя вставать как Йормунгант страшно. Две ноги кажутся такими тонкими, неустойчивыми, непрочными.
- Мы вернёмся раньше, чем они придут! Пошли!,
Голос, не изменился совсем, все тот же мальчишечий писк, с рычанием во фальцете. Фенрир опираясь на столешницу пытается встать, получается раза с третьего, но и стоит недолго, сразу падает назад, и глупо смотрит в стену. Красивую такую стену. Охрененную просто стену.
Отредактировано Fenrir (2020-08-03 15:46:20)
Быть человеком жуть как неудобно.Очень не хватает хвост, и чешуи тоже, особенно чешуи. Двуногие носят одержу по трём причинам, ни одна из которых непонятна змею. Он не знает стыда, которым сковывают себя глупые прямоходящие, придающие значения такой ерунде. Он то, чтоб мёрз (до сих пор, по крайней мере), чтоб носить тряпки для утепления. А лучшей бронёй была его собственная чешуя. Правда окрепнуть и стать крепче металлов её ещё только предстоит, как говорит мама, но всё же.
В ответ а более чем логичный вывод брата, лицо девицы, которой теперь выглядел Йорму, озаряется хитрой улыбкой. Потом он якобы задумывается, прикусив палец (так странно иметь пальцы, которые теперь можно прикусывать), всматривается, разглядывает, только потом кивает.
- Точно. Как ванирские девы. Хотя ты, наверное, можешь считаться ванирской бабушкой. - Йормунганд снова хихикает, весело скалит белые и совершенно бесполезные сейчас зубы, которыми и в более зрелом возрасте нельзя будет никого разорвать. Читает в его лице такое же любопытство, которое испытывает и сам, и, по правде, оно совсем ему не нравится.
- А ещё, нам, наверное, нужно подражать... - Выходит скорее пищать, ну да и ладно. Тем более что
тот забывается, как только подтверждается появившееся опасение - Фенрир предлагает нарушить запрет и наведаться в селение, от чего гримасска сменяется беспокойством.
Нет, делать так было нельзя. Признавать, что боится Йормунганд не хочет, к тому же не знает, что его пугает больше, неприятности, в которые они точно вляпаются или материнский гнев, который за этим последует. А ещё, это он же первый высказал желание, а теперь, получается, отступается...
Юный змей считает себя очень умным, для своего возраста он и правда смышлен, а еще очень хитрым, ведь неплохо умеет прятаться и быстро учится нехитрым наукам, которые открывает для своих детей Ангборда, но даже сейчас он понимает - быть беде, четко усвоил, что ваны опасны для них пока что, и совсем не горит желанием испытывать удачу.
- Нет!! - Восклицание вырывается само собой, Йорму даже не ловко, он не хочет, чтоб брат решил, что он просто струсил. - Нам нельзя туда ходить!И мама с Хэль скоро вернуться, не успеем. - Сердце резко начинает стучать чаще, Йормунганд даже пошатывается. Он не повторяет подвиги брата с полётами может лишь потому, что привык маневрировать, удерживая равновесие, когда тянулся всем телом вверх. А может потому, что был меньше и легче. А может потом, что появилась неплохая мотивация, так что змей оказывается возле Фенрира и едва ли не падает на него. Срывает амулет и отбегает к шкатулке, нелепо налетев на стол, но всё же забросив обратно. Потом тянется за своим, чтоб проделать тоже самое, но уронив цацку, потом смотрит с опаской - а вдруг брат кинется устроить драку? Не то, чтоб мальчишки никогда не дрались, а потом не мирились, тем более что сейчас Йорму явно начал первый, но такого ему, всё же, не очень хотелось. Меньше, правда, чем беспокойство, обрушившееся сразу же, как пришло осознание - игра может зайти слишком далеко!
- Нужно... Сперва нужно придумать план!!! - И не важно, что делать этого, на самом деле, Йормунганд не собирался, а там может Фенрир и сам передумает, но была в том и правда, ведь едва ли юные чудовища хотя бы просто дошли, не привлекая к себе внимания.
[indent]Бывают иногда, назовем это красиво, изъяны в системе, когда все идет не по плану, когда даже плана какого-то нет. Фенрир в очередной раз валится назад и собирает задом пыль, камни и, кажется, паука. Это как наперегонки с ветром: бег останавливает земля, которую ты прочесываешь носом. Фенрир смотрит недовольно, сердито пыхтит, покачивает хвостом, имитирую бурную мозговую деятельность. Смотрит на Йормунганда, который резко такой весь правильный-правильный, что зубы ломит, пасть слова не выплевывает. Сорвал с него амулет и был таков. Конечно, он то привык быть юрким, но что делать тому, кто всю сознательную жизнь двигался на четырех лапах? Как устоять на двух, когда там и кости тонкие, и лодыжки мягкие, и пятка. А брат всегда был таким скользким-скользким, словно вылизывал себя сутками к ряду.
[indent]Но амулета нет, недовольный рык, больше похож на скулеж таки вылетел. Его лапы снова короткие, покрытые шерстью и только хвост недовольно елозит по полу. Фенрир падает на спину и катается по пещере. Его голос уже в возрасте щенка — рокот, голос брата — журчание и шепот лесов. И когда он так шипит, это немного нервирует, в конце концов, они сами оставили шкатулку открытой! Что теперь бояться гнева. О! До него кажется доходит, медленно, не к месту, но доходит, потому что с какой стороны не посмотри, все они дети одной матери. Даже если не похоже друг на друга ни в анфас ни в профиль.
— Ты просто испугался. — Фенрир улыбается глазами и скалит белую пасть. — Мой братик такой тру-у-ус, — воет он, задирая морду к сводам пещеры, там что-то звякает, трескается и блестит. Сейчас рухнет что-то или налетят какие-то твари, гады, ваны. Но вой вообще сложно сдерживать.
— Я не возьму тебя с собой в лес больше, не возьму, не возьму, не возьму, — не известно, сработает ли это, но что ещё оставалось, вот оно, почти добрались до точки, шкатулка есть, амулеты есть, два шага из пещеры. В конце концов, он старше! — А то еще испугаешься тени, будешь громко плакать и Хель звать!
[indent]Среди троих детей Великанши, больше всех мозгов всегда было у Хель, не то чтобы Фенрир считал себя и брата тупыми, но это факт. На самом деле, он думает, что по жопе они точно получат, когда честная компания вернется, проболтавшись незнамо где сутки. Зато он точно будет знать, что еще могут мамкины цацки. Волк смотрел, отвел задницу назад и раскатался пузом по земле. Сложно сказать по змею «его лицо исказилось», морда Йормунганда ни капли не менялась, но физически Фенрир чувствовал напряжение и недовольство. Волк встал во весь свой большой рост.
[indent]Ну как встал. Громко сказано "встал". Раскорячился во весь рост!
[indent]Вслушивался и привыкал к родному телу. Кое-как поднялся, наконец-то плотно ощущая всеми четырьмя лапами землю и долго смотрел, не шлепнется ли. Не шлепнулся. Стоял ровно. Ходил тоже. Фенрир рвётся к брату, налегая всем весом, чтобы точно мистические кости захрустели.
— Ну что тебе то, мы же не всю шкатулку берём, быстро сгоняем и вернём на место всё. Они даже не узнают! — на самом деле он уже зарится если не на все цацки, то точно на добрую половину.
Отредактировано Fenrir (2020-08-20 12:56:16)
Иногда Фенрир слишком догадлив и это злит. Они братья, так много времени проводят вместе, всегда рядом - конечно же Фенрир знает слабости младшего брата, но если Йорму отступится от принятого решения, будет не просто трусом, но и дураком, который пошел на поводу у гордости и каприза брата. Они все равно во что-то встрянут, совершенно не умея вести себя как ваны, только имитируя, а когда вернутся - еще и от матери получат. И по верх всего этого Йормунганд будет виноват, потому что знал, не сомневался, не остановил и ради чего? Нет уж!!!
Если бы змеи могли краснеть - на щеках чешуйчатой головы сейчас вспыхнул бы румянец обиды и возмущения, с лихвой подтверждающие догадку Фенрира. Он и злится, но в отличие от брата, которого выдают хвост и уши, понять эмоции Йормунганда гораздо сложнее.
- Я не трус-с-с, - шипит обиженно, вздергивая голову, хотя едва ли жест можно распознать как высокомерие и превосходство ума, которое пытается в свою защиту продемонстрировать Йормунганд. - Просто не дурак. Нельзя просто взять и сделать что хочешь! А в лес я и сам уползу, без тебя!
Йормунганд обижен, он даже хотел было продолжить мысль, сказать, что им нужно сперва подготовиться к вылазке, но вовремя сообразил, что Фенрир может и согласиться. Тогда точно не получится отвертеться, а так, может брат забудет об амулете. Нужно будет только отвлечь его какой-то игрой, точно! Но это потом, сейчас же Йормунганд шипит и разворачивается, собираясь уползти, выбрать побег как самую удобную тактику закончить этот разговор и желая переварить эмоции в одиночестве.
- Нет, мне надоела эта игра, и вообще, человеком быть неудобно! - И с этой фразой покидает комнату, хоть и понимает - Фенрир его просто дразнил, да и сам не то чтобы злится по-настоящему.
Трава скрывает небольшое тело змея, но Фенриру, если тот захочет, не составит труда понять, куда направился Йорму. А там, на реке, где змей чувствовал себя особенно хорошо, они могли бы затеять новую игру и забыть про материнские амулеты.
— Всегда нужно делать только то, что хочешь!
Хороший брат бы побежал следом, хороший старший брат бы обнял, и бешено извинялся, кивая головой. Фенрир не был ни хорошим старшим братом, ни просто хорошим братом, он был существом, прыгающим дальше бесконечности, шелестел жизнью под лапами, существовал на желаниях, какое ему дело, как это — быть "хорошим братом", какое ему дело до того, что умещается в своих рамках. Волк оскалил пасть и стоило запаху Йормунганда утихнуть вдалеке, рванул к шкатулке, переворачивая и выгребая то, что осталось. Ему не понять, что можно остановиться и сделать мудро, например убрать всё на место и сделать вид, что ничего не было. Свернуться у огня в клубок и спать. Не признавал самое сочетание “ничего не было”, было, ещё как было, и будет, потому что сердце долбится о рёбра и хочет взрыва, садома и вишенку на шашлыке. Он ведёт когтями по земле и сжимая несколько брюликов в пасти, несётся в лес, к пустырю, огороженному валунами и крошевом ещё не исохшей росы. Там его никто не найдет, чудится ребенку, там он сможет вздохнуть и приступить к исполнению только что установленной мечты на сутки. Знать бы ещё во что это выльется.
Фенрир подкидывает амулет на тонкую ветку и проталкивает в веревку морду. Мать придёт — голову оторвет, обратно не пришить, но когда кому-то мешало это, когда впереди приключение и какая-то сомнительная перспектива. Ветка трещит, ломается, а тело меняется, меняется лишь иллюзорно, волнами чёрных волос вниз, тонкостью запястий, созвездиями родинок по плечам. Ему не нравится это тело, слишком хрупкое и неуютное, в нём нечему рокотать и можно испачкать платье. За платье будет обиднее всего.
Фенрир насколько возможно аккуратно опирается о дерево и пытается встать на обе ноги. Мир крутится вокруг, от высоты дико кружится голова и мешает думать, вихры пространства вокруг его носа. Он падает в на какой-то пень, растопырив ноги, по голой коже бегут мурашки и лапы словно чужие, не ему их пришили, кому-то другому, кто обещал держать тело, но не удержал даже мир. Он пытается снова, но снова падает, разбивая коленки, подползает на четвереньках к дубу и опять. На четвертый раз может устоять, но каждый шаг неловок, как у ребенка, оттопырив назад задницу, хромая, ковыляя очерчивая подошвами полосы по земле. Не сравнить с тонкостью походки матери, и тем более нечего сравнивать с грацией молодого волка, так, бездарное ковыляние растрепанной девицы с раздувающимися от бессовестности мира ноздрями и апатичной угрюмостью!
Но взгляд становится осмысленней, фокусируясь на тропе, что ведёт из леса в деревню. Первым порывом, который испытал Фенрир-человек, было хорошенько пожрать и может быть не упасть снова, таки дойти до отправной точки. И чем ближе он подходил к деревне, тем тело становилось послушнее. Возвращалась звериная ловкость и реакция, когда-то загущенные в вановском молоке и крови. Это было всё ещё его тело, но теперь оно ходило на двух ногах. А значит нет особой разницы. Вспышка эмоции мелькает в глазах всего на секунду, отравленной азартом, он всё ещё хромает, но наверняка может быть ловче и сильнее их всех! Сейчас он хочет найти что-то поесть, может спереть парочку вкусных стейков из магазина мясника, запах от жаренного мяса — одуряющий.
Отредактировано Fenrir (2020-10-05 14:16:15)
Пока Фенрир делал своё чёрное дело, Йормунганд, как и собирался, полз к воде, сам не особенно понимая, обиделся брат или это такая же игра, как и большая часть их общения. В любом случае, к ванам змей не собирался. Они глупые, пугливые, ничего не понимают, и, что важнее - они опасны. По крайней мере, сейчас, когда ни Йорму, ни Фенрир не вошли в свою силу, а чему-то по-настоящему полезному и интересному мать учит только Хелу.
Но это была лишь одна сторона вопроса. С другой же – Йормунганд очень хорошо понимал желания брата. Пытливый ум змея желал новых знаний и впечатлений. Любопытство не давало покоя, выгоняя ближе к двуногим. Но одно дело прятаться в высокой траве или в ручьях да реках, скрываясь от чужих глаз, и совсем другое пойти туда как один из них. Потому он и постарался уйти от разговора, вот только Фенрир не пошёл за ним ни сейчас, ни позже. Йормунганд уже успел остыть, и пережить обиду, и даже устыдится за проявление страха и что бросил брата одного (а вдруг он обиделся?). Совсем не этого хотел змей, а когда вернулся в дом - уже знал, куда ему нужно посмотреть.
Материнского амулета на месте не было, а значит, непоседливый Фенрир решил исполнить задуманное в одиночку, ведомый то ли любопытством, то ли упрямством. Дальше Йормунганд не думает, подцепляет хвостом второй брюлик, накидывает его на шею и уже в виде девчонки нетвёрдой поступью выходит из хижины, постепенно переходит на быстрый шаг и бег, адаптируясь к непривычному телу, то и дело ойкая и взвизгивая тоненьким девчоночьим голоском оттого, что веточки кололи ступни, а удариться пальцами о камень, оказывается, очень больно.
Почему змей не воспользовался амулетом, уже приблизившись к поселению? Потому что в силу своего нежного возраста попросту не подумал об этом, за что теперь и расплачивался: упал носом в землю, запнувшись о корягу. Оказалось больно, кожу начало саднить, а на глазах выступили слёзы. Ещё одно непривычное ощущение - быть уязвимым к такой ерунде, отчего Йорму начинал злиться. Но, по крайней мере, он додумался стянуть брюлик и остаток пути преодолеть в первозданной форме, сильно ускорив этим процесс.
Тихо шурша травами, змей двигался за запахом волка, покуда едва заметная тропа, протоптанная братом, не вывела его куда требуется. Уже там он снова воспользовался амулетом, обращаясь в человечью личину и отмечая - стало немного легче и привычней, хотя передвигаться быстро змей пока не рисковал. Равно как и старался не привлекать к себе внимания, ступая на их территорию осторожно, с испугом в глазах, боясь привлечь лишнее внимание и не зная, чего ожидать от ванов.
Была и другая сложность - запахов стало намного больше, теперь отыскать Фенрира было не в пример труднее, ведь здесь было столько всего, далеко не всегда улавливаемые ароматы были приятными или хотя бы нейтральными, и многие перебивали запах волка.
Но, что важнее - незнакомый мир тонкокожих двуногих казался очень интересным. Столько всего вокруг, и на все хочется посмотреть, и все хочется потрогать. Тем более что теперь у Йормунганда есть пальцы (целых десять на обеих руках!), и ими очень удобно хватать.
Первым, за что ухватился (ухватилась) Йорму, был сурового вида дядька, который тут же перехватил тонкое запястье и начал рычать на сразу притихшего змея. Вообще-то, Йормунганд считал себя очень умным и был уверен, что сможет обмануть любого (когда-нибудь так точно), но сейчас он испугался и даже слова не смог из себя выдавить, вжав голову в плечи. Дядька тем временем потрясал каким-то кожаным мешочком, за который и ухватился змей, споткнувшись о камушек, и утверждал, что Йорму – воровка.
Так Йормунганд оказался заперт в каком-то темном помещении без окон, в полном одиночестве и без понимания, а как быть дальше. Если он сейчас обернется змеем - люди узнают про амулет и увидят его истинный облик, и тогда точно будет беда. По крайней мере, так ему кажется сейчас. Вместо этого он принимается исследовать помещение изнутри в поисках какой-нибудь лазейки.
Странный. Мир ванов, наполненный звуками, движениями, запахами странный. С этими нелепыми ушами, которых касаются колючие волосы, длинные такие. С этими нелепыми тонкими запястьями, которые переломаются, если их сжать. Мир ванов полон новых вещей, интересных, пугающих, слишком настоящих, до которых хочется дотронуться. Он кипит жизнью, жует её и выплевывает, дышит каждой клеткой каждого существа. Манящий и ошеломительно незнакомый. Мир ванов другой. Фенрир идёт неумело по мощеной тропе, мимо рядов палаток и толп, чувства обостряются, от обилия постоянных ароматов скоро начинает мутить. Пальцы летят, как перья, — длинные такие, — по деревянным доскам прилавков. Всего спешат коснуться. Всё спешат прочувствовать.
Место, где они жили до тошноты спокойное, тихое, неизменное. Вечное. Скучное. Мир ванов дурит быстротечностью жизни, каждую секунду меняется. Не серый и не страшный. Опасный. Фенрир не решается на что-то серьезное, просто смотрит по сторонам удивленно, хлопает большими вановскими глазами, и слушает собственные инстинкты. Если волк внутри хочет прыгнуть, то должен ли прыгнуть ван? Ему некогда думать, волк скалится и улыбается свободно и легко.
Внутри все разворачивается от радости и волнения. Он остается один в толпе. Такой же как толпа. Совершенно другой. Чувство глубокой тайны, известной только ему — превосходство с каждым ударом сердца. Ему хочется прыгать, крутить хвостом, но получается только хлопать ладонью в ладонь. По спине какого-то мужика и бежать, бежать, бежать.
Йормурганд скорее всего, вернулся уже домой, и спит. Он всегда был более спокоен, более разумен. Разительно отличался от громких ванов. А Фенрир свободен, не очень понимает что они говорят, их голоса закручиваются вокруг него, подобно обжигающему ветру, застревают в ушах, и мерещится, что они везде. Мимо бежит ребенок, мальчик, с красными-красными, большими щеками, мягкими и аппетитно молочными, с быстро-быстро бегущей кровью. Фенрир вздыхает след его запаха, тихого, вяжущего, смешанного с пряностями, густыми, точно глубокая зелень леса. Ищет другие. Спелых яблок. Мяса, от которого желудок прилипает к скелету и слюна капает вниз. Вырывает из смеси ароматов что-то легкое, знакомое, едва уловимое. Так пахнет костер, деревья у пещеры, так пахнут камни и вода.
Так пахнет его брат, маленький Йормунганд.
Но что ему, такому разумному и скучному тут делать?
Ложь. Обман чужого тела. Его брат свернулся в пещере клубком, сопит и думать не думает нарушать правила. Он же такой хороший, что рыка не хватит. Волк думает, что нет в этом мире места его брату. Он бы просто не пошел. Но что-то тянет за тонкой нитью запаха. Вот он придёт, поймет что ему показалось. И вообще, что еще ожидать от такого бесполезного тела! И будет чувствовать себя дураком! И Йормунганд будет ржать над ним, и говорить, что Фенрир просто тупой! О грудную клетку бьёт тяжелый амулет.
Девушка с душой волчонка сжимает кулаки, кусает губы испуганно, мотается туда-сюда, не решаясь, не смея сделать шаг. А потом плюет под ноги и бежит, как позволяют бежать две бесполезные штуки, которые вообще-то ноги. Словно сон, который сбылся. Фенрир всегда боялся открыть эту шкатулку, а там вместо камушек и маминых амулетов — паутина. Он не знает из какого времени этот страх и почему так часто ему снится.
Он спотыкается, падает, его поднимает какой-то противный мужик и от него пахнет братом. Волк скалится, бешено смотрит. Наверное, выглядит дико и напугано. Потому что в чужих глазах, он читает что-то непонятное, брови вана поднимаются углами вверх, рот открывается и радужка блестит так стрёмно, он видит своё отражение взволнованное. Мужик его тащит куда-то, где запах гуще, просачивается сквозь трещины на окне. Галька под ногами гремит, щекочет возбужденный слух и, отскакивая, царапает голые щиколотки. Летят полы тонкого платья.
Уже в помещение, которое пахнет его лесом, суют под нос какую-то посудину с водой, что-то спрашивают. Но сконцентрироваться получается только на запахе, который здесь везде. В каждой пылинки, в каждой досочке пола. Вода остается нетронутой, еще он будет что-то брать с рук какого-то вана! Фенрир приземляется к крышке подвала, рычит. Дергает ручку, мужик оттаскивает. Говорит, что-то про то, будто она похожа на ту воровку, что сейчас сидит там. Расскажи волчонку, как надо поступать в таких ситуациях, расскажи волчонку, что кусать чужие руки неприлично! Но никто не смеет трогать ни его, ни его брата. Волку плевать на слова тонкокожего.
Фенрир давит пальцами в зрачки мужика, он кричит, барахтается смешно. Иные запахи только приближаются и никого вокруг. Волк смиряется только когда мужик уже без сознания лежит и не шевелится.
— Йорма... Йорма!
Отредактировано Fenrir (2021-01-02 14:19:27)
Страх и одиночество наваливаются на Йормунганда как темнота подвала, в котором он заперт. Маленький змей думал, что всегда сможет найти выход из любой ситуации и со всем справится, ведь он умный и сильный. Ну, может быть не такой сильный как его брат или сестра, но когда-то же точно станет сильным, а умный уже прямо сейчас! Только до сих пор, местом для игр были лес и озеро, знакомые каждым камнем, веткой и водорослью, каждым шорохом и каждым запахом. Если же они уходили далеко, то никогда раньше Йормунганд не был один. И ни когда не боялся так, как сейчас, ведь не представлял, что должен делать.
А вдруг он останется тут навсегда? Никто не сможет его найти, и он так и будет, до конца вечности сидеть в тёмном холодном подвале, слушая как сверху грохают тяжёлые шаги теплокровных двуногих, прямо сейчас кажущимися самыми настоящими чудовищами.
Детский разум рождал мыслеобразы, далекие от логики и здравого смысла, но, спустя какое-то время, когда никто не потревожил его, все словно бы забыли про пленницу, Йорму успокоился. Физически он, конечно, слабее, но ведь и правда, однажды кто-то откроет крышку, запуская свет, и что он там увидит?
Скинув человеческую личину, может быть у него ещё не хватит сил задушить, но яд ещё остаётся при змее. А потом выбраться и уйти. Тихо, ночью, чтобы никто не заметил и не взволновался, и чтобы не накликать беды на семью.
Ангборда объясняла своим детям, почему нужно избегать ваниров, рядом с которыми они поселились. Рассказывала сказки о Девяти Мирах, о жестоких захватчиках, о злобе и жадности, но ещё и о знаниях и мудрости, о хитрости и величии, о низости и трусости. Но самое важное - о страхе. Почему их будут бояться и пытаться убить, если привлечь к себе внимание. И пусть великанша-мать сильна, пусть Хела наделена чудесным даром, пусть Йормунганд и Фенрир однажды вырастут, рисковать было нельзя. А значит и показываться. А значит - только ждать, и если уж пытаться бежать, то лишь так, чтоб ни одна живая душа не видела его истинного обличия.
Страх не отступил, но придя к своим нехитрым умозаключениям, выросшим из историй и наставлений, Йорму замер неподвижно, забившись в свой угол, больше не мечась по подвалу в беспорядочной попытке занять руки и найти выход.
Потом, в мысли ворвался запах. Чуткие слух и обоняние обострились в темноте ещё больше и волной накрыло беспокойство. Фенрир, он тут! Снова стало страшно, но теперь за жизнь брата, так что Йорму вскочил на затёкшие ноги, и чуть не упал, не ожидая такой подлости от собственных, пусть и временных конечностей.
Стук, шум, крики, что-то (или кто-то), громко упало, от чего змей непроизвольно дёрнулся, пригибаясь.
- Фенрир!! - Он откликается на голос, надеясь, что с братом всё хорошо и лишь больше страшась, от того, что ничем не может ему помочь. - Я тут! Уходи отсюда!!!
Нельзя, нельзя чтоб брат снял амулет, нельзя, чтоб их видели. Пусть уходит и скажет матери. Пусть уходит и ждёт его на кромке леса. Пока ваны не поймали его и не причинили зло. А ведь мама говорила им! И Йормунганд не должен был уходить от Фенрира, обязан был остановить его!
Ну а вдруг он сейчас откроет крышку и они просто сбегут? Вот так вот запросто улизнут из подноса ваниров, никто ничего не узнает и всё будет хорошо?
И вот именно сейчас, когда к страху добавилась надежда, когда крышка подвала отворилась, что-то пошло не так. Йормунганд не может видеть, что происходит снаружи, но брат в облике девицы вмиг оказывается рядом, после чего снова наступает темнота.
- Фенрир? - Змей бросается к брату, желая убедиться, что с ним в порядке. Испуган, расстроен, а еще злится (на себя, на брата, на мир вокруг), потому что теперь заперты они оба.
Вы здесь » Marvelbreak » Флешбэки и флешфорварды » [once upon a time] Render trust a hostage to fortune
Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно
